Эль Мюрид - Если завтра война. «Арабская весна» и Россия
Рост влияния исламистов в Татарстане носит также во многом искусственный характер. Только благодаря откровенной поддержке местных властей представители ханбалитского направления получают доступ к культовым учреждениям, открывают учебные заведения, проводят вербовочную работу среди явно маргинальных слоев населения. Власти вполне резонно полагают, что ситуация полностью находится под их контролем – однако в условиях существенного ослабления центральной власти используют деятельность радикальных исламистов исключительно с точки зрения давления на Москву, представляя себя и только себя единственно способной силой, способной удержать распространение заразы. На этом фоне местные элиты позволяют себе откровенно сепаратистские и фрондерские действия, направленные на ослабление влияния федеральной власти.
Тем не менее, опасность неконтролируемого распространения идей радикального ислама вполне реальна. Наплыв гастарбайтеров и разделение страны на пассивное коренное население и агрессивных пришельцев, не ассиммилирующихся и не желающих становиться частью российского общества, ведет не сколько к врастанию этой многочисленной группы живущих на территории страны лиц в наше общество, столько к замещении ею коренных популяций на важных экономических уровнях. Так, сегодня основная мелкая розничная торговля, транспорт, значительная доля строительства, системы ЖКХ критически зависима от приезжей рабочей силы.
Недовольство, вызванное наплывом и всё более агрессивным поведением пришельцев, структурирующихся в неподконтрольные этнические группировки самого разного характера – включая и откровенно криминальные – создаёт еще одну линию разлома, которая старательно поддерживается как властью, так и СМИ. Именно в мигрантской среде, которая практически неподконтрольна в своей внутренней деятельности, радикальные идеи крайне востребованы – ощущая социальную несправедливость, враждебное отношение коренного населения, мигранты ищут объединяющие их признаки. Ислам дает им объединяющую идею, а радикальные его направления – простые методы разрешения проблем.
И эта опасность совершенно реальна и наиболее критична в регионах, в которых мигранты составляют значительную долю населения, равно как и в депрессивных регионах, в которых агрессивное поведение позволяет некоренным популяциям отвоевывать за счет сплоченности ключевые сферы деятельности, приносящие доход – в том числе и власть, как основной источник доступа к ресурсам. Внедряя своих представителей во властные структуры, некоренное население ускоренно получает российское гражданство и создает малоконтролируемые извне анклавы. Особую опасность в этом смысле представляют критически важные северные регионы и места добычи стратегических ресурсов – нефти и газа.
Наконец, последняя в списке – но не по значению – линия, по которой проходит разлом – это сам характер российской власти. Она слишком уж напоминает рухнувшие арабские режимы, чтобы не замечать аналогий и угроз, исходящих из них.
Во-первых, традиционная несменяемость власти и её склонность к ригидности, застою ведут к обособлению правящей элиты, отчуждению её от народа и вообще от страны.
Во-вторых, власть традиционно уповает на рефлекторность и интуитивность принимаемых решений, скептически относясь к планомерному и системному подходу к решению любых проблем. Волевые решения, выглядящие эффектно, практически никогда не бывают эффективными – что усугубляет существующие десятилетиями проблемы и создаёт новые.
Деградация российской науки, выразившаяся наиболее наглядно в недавних скандалах вокруг покупки докторских и кандидатских диссертаций и коррумпированность самой системы ВАК до самого её верха, привела к тому, что наука перестала служить государству. Научный подход к решению сложнейших многофакторных проблем подменяется вполне волюнтаристскими решениями власти, выгоды от которых краткосрочны, но при этом создают целую цепь новых неразрешимых проблем.
Наиболее характерный пример – даже тогда, когда «сланцевая революция» в США уже привела к тектоническим сдвигам в мировой газовой отрасли, когда рынок сжиженного природного газа стал развиваться стремительными темпами, руководство крупнейшей российской компании «Газпром» продолжало утверждать и убеждать, что никаких опасностей для его нормальной обычной деятельности не существует. Только в конце 2012 года президент Путин, наконец, потребовал представить ему новую стратегию развития газовой отрасли страны в свете новых реалий. На момент написания этой книги стратегия так и не была ни представлена, ни озвучена, ни хотя бы сформулирована.
Надежда на лидерские качества как источник волевых и рациональных решений присуща не только власти, но и значительной части общества. Поэтому здесь создается противоречие между разными группами общества. Одна часть требует смены лидера – причем зачастую вне конструктивных предложений, другая часть требует предоставить действующему лидеру свободы принятия решений, совершенно не представляя существования групп влияния, принимающих те или иные решения. Некоторые требуют полного переформатирования политического поля, рассчитывая на внезапное появление из ниоткуда новых лиц и новых лидеров – в общем, на этом направлении существует настолько богатый перечень разломов, что сама по себе эта объективная причина способна развалить государственный строй при наступлении благоприятных условий чуть ли не одномоментно.
Крайне незначительными представляются голоса, которые требуют или предлагают полностью изменить саму систему выработки и принятия решений – как стратегических, так и на тактическом уровне. Систему, не зависящую от личности руководителя, сбалансированную существованием различных институтов как вертикальной иерархической, так и горизонтальной сетевой структуры. В этом случае смена руководителей на любых уровнях не будет являться катастрофой для страны. Но наш прежний опыт, опыт Китая, Индии, того же Ирана – которые довольно похожи на Россию своим историческим развитием и способами решения проблем – совершенно не востребован на нынешнем этапе существования страны.
Эти критические проблемы не являются корректно исчисляемыми, не являются чисто рациональными. Видимо, именно поэтому, несмотря на их объективный и глубинный характер, они во всей своей совокупности практически не освещаются как критические. Вульгарные материалистические воззрения весьма скептически относятся к столь нерациональным величинам, и это не позволяет заострять на них внимание общества и власти. Они в таком случае отвлекаются на последствия, вытекающие из существования этих проблем, и уже поэтому методы, предлагаемые для их разрешения, не могут дать желаемого положительного результата – так как причины, их вызывающие, остаются вне принимаемых решений.
Экономика, которая, безусловно, является базой существования страны, должна иметь цель, правильно и согласованно разделяемую обществом. Не решив иррациональных и казалось бы несущественных проблем иррационального толка – таких, как общая этика, национальная идея, характер и цели деятельности власти – экономика будет действовать по наиболее архаичным правилам дикого рынка – что мы, собственно, и наблюдаем последние десятилетия. Дикая и примитивная экономика будет воспроизводить все с более ухудшающейся динамикой архаичную и дикую структуру общества и власти – что в конечном итоге позволит противникам России, воздействуя на неё точечными уколами в критических точках, произвести демонтаж страны, как субъекта мировой и региональной политики и экономики. Закрыв перед ориентированными на возрождение страны группами дорогу к власти, Запад перейдет ко второй фазе – сборке желаемой для него конструкции власти и общества. Отвечающих его целям в предстоящем конфликте.
Технологии демонтажа России
Представляя себе те линии, по которым будут наноситься удары, Запад на основе полученного им в предыдущие полтора-два десятилетия опыта вполне очевидно приспособит его к существующим российским особенностям. Видимо, его действия будут столь же рациональными и изобретательными, направленными на опережение, как и те действия, которые он демонстрировал в ходе проведения «цветных революций» и Арабской весны.
Особенности России заключаются в ее жесткой централизации и исключительной значимости вопроса контроля столицы. Тот, кто взял власть в столице – тот фактически берет власть в стране. Даже в периоды полного хаоса эта максима действовала – отряды Минина и Пожарского шли отвоевывать полупустую оккупированную Москву, но даже не предполагали создавать «правительство в изгнании» за пределами Кремля. Февраль и Октябрь 17 тоже фактически были камерными событиями, тем не менее пришедших к власти «министров-капиталистов», а затем большевиков молчаливо, но признали реальной властью.
